Тихвин

Домики с крылечками, калитки. 
Девушки с парнями в картузах. 
Золотые облачные свитки, 
Голубые тени на снегах.

 

Иль разбойный посвист ночи вьюжной, 
Голос ветра, шалый и лихой, 
И чуть слышно загудит поддужный
Бубенец на улице глухой.

 

Домики подслеповато щурят 
Узких окон желтые глаза, 
И рыдает снеговая буря.
И пылает белая гроза.

 

Чье лицо к стеклу сейчас прижато, 
Кто глядит в оттаянный глазок? 
А сугробы, точно медвежата, 
Все подкатываются под возок.

 

Или летом чары белой ночи. 
Сонный садик, старое крыльцо, 
Милой покоряющие очи 
И уже покорное лицо.

 

Две зари сошлись на небе бледном, 
Тает, тает призрачная тень,
И уж снова колоколом медным 
Пробужден новорожденный день.

 

В зеркале реки завороженной 
Монастырь старинный отражен... 
Почему же, городок мой сонный, 
Я воспоминаньем уязвлен?

 

Потому что чудища из стали
Поползли по улицам не зря, 
Потому что ветхие упали 
Стены старого монастыря.

 

И осталось только пепелище, 
И река из древнего русла, 
Зверем, поднятым из логовища, 
В Ладожское озеро ушла.

 

Тихвинская Божья Матерь горько
Плачет на развалинах одна. 
Холодно. Безлюдно. Гаснет зорька,
И вокруг могильна тишина.