Дело о пушечной пальбе.

В конце октября 1824 года Главноначальствующий над  Почтовым Департаментом князь Александр Николаевич Голицын размышлял над тем, как  ему получше составить бумагу, чтобы она не просто попала в поле зрения императора, только, что вернувшегося в столицу, но и задела  того за живое. Вспомнив то унижение, которое ему пришлось пережить в мае, когда после длительной борьбы с Аракчеевым и его приспешниками,  его вынудили подать в отставку с двух самых главных своих постов, он приступил к делу продуманно и осторожно.

Князь А. Н. Голицын.

 Будучи как бы ухудшенною копией Александра Павловича с внешней стороны, с внутренней  он являл собой его прямую противоположность, ибо отличался волей и упорством. Зная императора очень хорошо, он без труда просчитывал все его реакции, вот и сейчас, составляя бумагу, он вспоминал все обстоятельства того дела до которого она касалась.

 Да, Александр болен, напуган и угнетен, забросил все дела и мечтает  уйти на покой.  Может быть, ищет себе будущее пристанище, объезжая всю Россию. Голицын вспомнил,  как сентиментальный император откликнулся на беду в Тихвине, когда в мае 1823 года там сгорело множество домов. Он распорядился выслать в Тихвин 60 тысяч рублей серебром для погорельцев. А в августе сам решил приехать туда. То-то засуетились все в Новгородской губернии!  И дело, то самое о котором думал сейчас  Голицын, сдвинулось с мертвой точки от одного только страха, обуявшего чиновников.

Может быть, Александр Павлович рассматривал Тихвинскую обитель, под крылом у преданного ему Аракчеева, как свое будущее убежище, ибо отправляясь туда 17 августа 1823 года,  он накануне составил завещание и назначил своим преемником брата Николая Павловича. 

Император Александр I.

Да, в таком состоянии дух императора следовало колебать осторожно и как бы невзначай…

Бумага была составлена умно, в ней князь представал простым доброхотом и ходатаем за малых сих, но он слишком знал Александра, чтобы предвидеть, на что именно тот отреагирует с его паранойей. И Голицын стал обдумывать как ему подать ее таким образом, чтобы она стала известна царю помимо Аракчеева.

Надежду успешно проделать это давало то, что царь незадолго до того в августе 1824-го назначил Министром Внутренних дел давнего приятеля и свояка Голицына, Василия Сергеевича Ланского. Масон и человек либеральный, тот был противником аракчеевщины.

Портрет В. С. Ланского.

1 ноября бумага эта рассматривалась Комитетом господ министров, но 7 ноября в Петербурге случилось знаменитое разрушительное наводнение, последствия коего  были столь тяжелы, что все силы были брошены на их ликвидацию. Именно это задержало ход дела, затеянного князем Голицыным. Но в целом его расчеты сработали и дело, о котором он  хлопотал, стало постепенно оформляться.  Документы эти сохранились в Центральном Государственном историческом архиве (ЦГИА Ф.1286.Оп. З-1825. Дело  126),  и мы будем приводить выдержки из них с сохранением орфографии и других особенностей подлинников.

Первым в деле идет «Выписка из Журнала Комитета Министров от 1-го Ноября 1824-го и 17-го Генваря 1825-го годов». Приведем её полностью:

«В заседание 1-го Ноября слушана записка Главноначальствующаго над Почтовым Департаментом от 28-го Октября за №32-й / по Почт. Депар./ внесённая в журнал Комитета под №2086-го  О увольнении сторожа тихвинской почтовой Конторы Петрюкова заувечьем от службы, с выдачею единовременно в пособие 150 р. из почтовых доходов.

Тихвинский Городничий Капитан Шамшев  в ноябре 1821 года приказал сделать из пушки выстрел, которым понечаянности обожжён и изувечен сторож тамошней почтовой конторы Петрюков так что он не может более исправлять своей должности.  По произведённому о сём следствию открылось, что выстрел сделан для разряда пушки и что Петрюков ранен неумышленно. Обстоятельство сие предано было однако ж  суждению Новгородской Уголовной Палаты, а сторож Петрюков оставлен при своём месте впредь до законного о нём постановления.  Уголовная Палата определила взыскать с Городничего Шамшева в пользу сторожа Петрюкова 100 рублей: серебром, а распоряжение о сём последнем предоставила С. Петербургскому почтамту. Петрюков хотя вылечен, но по  причине полученной им раны правой руки хорошо владеть оною не может; в службе состоит 10 лет. Почтамт по неспособности его, сторожа к продолжению службы испрашивает уволить его из оной для жительства у родственников. С назначением притом какого либо вознаграждения. Главноначальствующий над почтовым Департаментом принимая вуважение , что сторож Петрюков продолжая службу с усердием, а ныне поувечью более служить не может, полагает уволить его во все от службы с выдачею ему в пособие из почтовых доходов 150 рублей: ассигнациями.

Комитет полагал:  утвердить сие представление, испросив на то Высочайшее соизволение.

В заседание 17-го Генваря объявлено Комитету, - что Государь Император, утверждая Положение Комитета Гг.  Министров, повелевает чрез Управляющего Министерством Внутренних дел собрать сведения; какая пушка и почему находилась в городе Тихвине, по какому случаю она была заряжена и была ли прежде и когда из оной производима пальба; почему она оставалась неразряженною, и для чего Городничий произвёл сей выстрел, а неупотребил обыкновеннаго способа для разряду пушек употребляемаго, и оное представить Его Величеству »

Далее приводим фрагмент из донесения Тихвинского Городничего Павла Степановича Шамшева:

«<…> По вступлении моём с прибытием в город Тихвин в должность Городничаго в 1821 году и по переходе мною того же года в ноябре месяце в пустой каменной дом, состоящей в городе Тихвине Мологской Купецкой жене Мальцовой: в котором прежде много лет во время пребывания полков и проходящих мимо города разных воинских команд по отъезду предместника моего покойнаго Г. Городничаго Семенихина имели квартирование главные над оными начальники: при чищении во дворе онаго дома каменнаго погреба, издавна никем не зачищаемаго, найдена на верху онаго под кирпичём с извёсткою мусором упомянутая чугунная старого калибра небольшая пушка, каковая по осмотру моему, оказалась заряженною, и хотя я употреблял надлежащие способы её разрядить; но по чрезвычайному уповательно от давнеговременилежания в мусоре засорению, разрядить оную было неможно; то дабы впредь не оставалась заряженною вынужденным нашёлся приказать  вывести на пустое и безопасное к реке Тихвине место, сделать из ней выстрел, но с какого времени та пушка на вышесказанном погребе находилась, кем положена и заряжена, была ли прежде и когда из оной  производима пальба, также почему оная оставалась неразряженною, всего онаго мне неизвестно и по учинённому об оном по предписанию Начальства в тогдашнее же время особыми Чиновниками подробному изследованию открыть было неможно, и поныне неизвестно; упомянутаяж пушка хранится при Тихвинском Городническом Правлении <…>».

Многие подробности узнал Комитет господ министров из материалов уголовного дела рассмотренного Уголовной палатой Новгородского суда в августе 1823 года, которое затребовал от новгородского губернатора Жеребцова В. С. Ланской:

«1823 года  августа 14-го дня по Указу Его императорскаго Величества Новгородская Палата Уголовнаго Суда рассматривала Дело начатое в Ней 30-го апреля сего года, по Сообщению новгородскаго Губернскаго Правления, отихвинском Городничем капитане Павле Шамшеве, стрелявшем внутри города из Двух чугунных пушек, кои заряжены были холостыми зарядами, и якобы для разряжения оных, в каковое время обозжён и получил увечье сторож  тихвинской почтовой канторы никита лукьянов петрюков, который после Сего икисправлению Службы Оказался неспособный <…> при отряженном из почтовой Депутате точнейшее изследование –вследствии чего за отсутствием уездного судьи, правящим его Должность Дворянским заседателем Колобовым произведено, покоему открылось: Г-н Городничий Шамшев на отношение производителю следствия ответствовал: что попереходе его для квартирования в первых числах ноября месяца 1821 года вкаменный дом Моложской купецкой жены Мальцовой, кой наперёд сего около 20 лет занимаем был воинскими и разными постоями, где надпогребом усмотрел он между разным мусором стараго калибера  Две чугунные пушки, уповательно сдавнего времени тут лежащие, ибо уже заржавевшие, которые поосмотру его оказались заряженные холостыми зарядами, посему он того же месяца 6-го числа пополудни в 4-м часу приказал полицейским рассыльным ивану лопатову ипетру росихину вынять изпогреба ивынести содвора близь реки тихвины противу лодошной пристани кудобному и пустому месту таккак  по тогдашнему зимнему времени людей вэтом месте ненаходится и сам вослед заними отправился; Для разряжения тех пушек, Дабы они заряженными вквартире его ненаходились; Нокак разрядить их было невозможно; посему онприказал из оных разсыльных ивану Лопотову осмотреть нетли кого впереди Людей, также исам смотрел.

Даислучившихся притом быть тихвинские граждане Яков Дохнев, Василий Брюшков, Иван Кирилов большой, Кузьма Рекшин, Михайла корольков и петр Фалёв видели, что никого впереди небыло; почему он Шамшев ивелел присебе означенному Лопотову выстрелить изоных, который изодной пушки выстрелил апотом ииздругой; и под сей последней выстрел нечаянно и никем непримеченный попался вышедший иззалодок человек, поосмотру его Шамшева оказался упомянутой сторож Петрюков, коему пыжём обожгло лицо и правое плечо; почему он Шамшев туже минуту приказал свести его в его шамшева квартиру и тогдаже послал за доктором Ауэром, который к пользованию его тотчас принял свои меры; очем он Шамшев надругой после того день, тоесть 7-го числа ноября дал знать письменно Тихвинской почтовой конторе <…>

Пристань в Тихвине у Богородицкого моста.

Петрюков в допросе показал, что 6 ноября 1821 года пополудни часу  в 4-м пошёл он из оной конторы соведром нареку тихвину  заводой, мыв наоной ведро услышал пушечной выстрел, аоткуда незаметил, потом почерпнув воды пошёл мимо замершей лодки, выходя из заоной последовал другой выстрел, откоего он упал, иобожжено лицо, повредило правое плечо илевый глаз, по отводеже его вдом городничаго был пользован доктором по 20 число февраля 1822 года, ихотя лицо и раны наплече вылечены; ноглазом не видит и рукою невладеет, которая от плеча дополовины локтя кгруди приросла; почему ичувствует себя коисправлению Должности неспособным, согласно чему удостоверил тихвинский доктор ауэр свидетельством своим данным 10 марта 1822 года вприсудствии Следственной коммисии, что Петрюков от пушечнаго выстрела получил рану в правое плечо, попалил себе лица правую сторону, ион ауэр его петрюкова от оной раны хотя ивылечил, но от болезни его осталось то что он половиною от плеча правою рукою хорошо владеть неможет, а что левым глазом невидит, то он ему ауеру сначала лечения объявлял, что у него на оном то пятно уже давно; апотому на службу неспособен -  нотихвинская почтовая контора натребование следователей уведомила, что у означенного петрюкова доопаления его наглазу такового пятна небыло -произведённое же таким образом по сему случаю следствие представлено было от здешней почтовой канторы Стпетербургскому почтамту; А сим и Стпетербургскому  почтовому Департаменту, которой рассмотрев  представление о сем почтамта дал знать оному же здешнему, что увечье Петрюкову сделано неумышленно но понесчастному случаю, и что как самое следствие  потому предмету состоит вразсмотрении Новгородскаго губернскаго правления, то Оный ненаходит засим возможности сделать заключение впредь до законного об нём положения <…> »

Внимательно и, как мы видим, с пристрастием прочтя все донесения и материалы,  Василий Сергеевич Ланской приказал гражданскому губернатору Дмитрию Сергеевичу Жеребцову доставить необходимые для доклада императору сведения о самих пушках:  какого года и каких размеров и откуда они взялись, почему речь идёт не об одной как ранее, а о двух пушках и о двух выстрелах?

Пришлось Жеребцову оправдываться и сообщить о технических параметрах пушек. Выяснилось, что одна пушка была большая пехотная, а другая малая корабельная.  А упоминал тихвинский Городничий только об одной якобы потому, что его спрашивали о выстреле, от которого пострадал Петрюков, а он пострадал лишь от выстрела второй пушки.

Пехотная пушка начала XIX века.

Заканчивается дело о пушечной пальбе в Тихвине документом, датированным октябрём 1825 года:

«№ 6318                                  5 октября 1825 года  7 октября № 1666

Выписка из Журнала Комитета Министров 23 мая 1825 года

Слушана записка Упрвляющаго Министерством Внутренних Дел от 20-го Мая за № 638-м /по Испол. Депар./ внесённая в Журнал комитета под № 975-м С изъяснением сведений о двух пушках найденных в городе Тихвине.

Комитет положил довести о сём до Высочайчашаго сведения, что и исполнено»

Каким образом император мог узнать о том, чем кончилось дело неясно. Ибо 1 сентября 1825 года он покинул Петербург, чтобы уже никогда в него не вернуться. С  7 сентября Аракчеев был охвачен горем, после убийства своей любовницы. Именно в это время в октябре, оставленный им без присмотра Комитет Министров и рассматривает последний раз  дело о пушечной пальбе в Тихвине.

Уже 10 декабря 1825 года Аракчеев был устранен от должности надзирающего за Комитетом Министров и карьера его закончилась плачевно.

Павел Степанович Шамшев сохранял свою должность  до 1829 года, из чего можно сделать вывод, о том, что в 1825 году, благодаря счастливому для него стечению событий,  интерес к его делу был утрачен, так как Сенат располагал к этому времени более серьезными уликами против Аракчеева, а именно: ходом расследования по делу об убийстве любовницы временщика, Анастасии Шумской. Вот как о нем пишет современный автор:

«Между тем, министр юстиции во время доклада Императору сообщил о нарушениях закона, допущенных при проведении расследования по "делу Анастасии Шумской". Кроме того, Император уже знал о формулировках сенатского следствия и предложении отстранить Жеребцова от управления губернией. Поскольку и сенаторы, и министр юстиции, и губернский прокурор в один голос утверждали, что Жеребцов своеволием попирает закон, последовало распоряжение Николая Первого о назначении следствия в целях установления личной вины всех должностных лиц новгородского губернского правления, способствовавших этому. Монарх повелел Губернатору Жеребцову покинуть Новгород и на все время следствия выехать в Тихвин. Уже 18 мая 1826 г. Дмитрий Сергеевич Жеребцов сдал все дела Председателю гражданской Палаты Строеву и выехал из Новгорода. Так один из самых ретивых сторонников Аракчеева, всемерно ратовавший за жестокие сыск и суд над безвинно страдавшими крепостными людьми, совершенно неожиданно для себя оказался под взыскательным сыском.

 Большую комиссию, выехавшую из столицы в Новгород для проверки делопроизводства и бухгалтерской отчетности губернской администрации, возглавил сенатор Баранов.

    Работа его комиссии продолжалась более года - вплоть до осени 1827 г. Следует отдать должное проверяющим - работали они много и добросовестно, глаза на произвол и мздоимство провинциальных властей не закрывали. Выводы, оглашенные сенатором в секретном докладе на Имя Императора, оказались весьма мрачными». //Убийство Анастасии Шумской, домоправительницы графа Аракчеева./ А.И.Ракитин,"Загадочные преступления прошлого", 2001 г.// http://murders.ru/An_Sh.html

Доктор  Иван Иванович Ауэр, видя такой поворот событий,  в 1826 году счёл за лучший для себя выход поскорее уехать из Тихвина. В Дерпте, куда он отправился, ему пришлось снова защищать докторскую диссертацию. Кстати, в её основу легли случаи из его богатой пятилетней медицинской практики в нашем городе и уезде.

А что же сам «никита лукьянов петрюков»?

 Дело его рассмотрением в Уголовной Палате закончилось  22–го августа 1923 года. По ее решению Городничий Шамшев признавался виновным в нарушении порядка в городе Тихвине, который был призван охранять и в нанесении увечья Петрюкову, которое нанесено им непредумышленно. Суд ставил ему на вид, что при повторном  таком случае  с ним будет поступлено по всей строгости закона, а пока что положенный штраф заменяется  выплатой 100 рублей серебром сторожу Петрюкову за нанесенный вред здоровью. Но это решение лежало без движения до 7 марта 1824 года, когда его наконец-то подписал гражданский губернатор Жеребцов.  А приведено было  в исполнение, ( то есть взята подписка со сторожа Петрюкова в том, что он принял от Шамшева 100 рублей серебром), только  5 мая 1824 года. О чем, по-видимому, и доложено было князю Голицыну через несколько дней после того как последний вынужден был уйти в отставку с двух главных своих постов. Я думаю, что не будь этой его отставки,  быть может это дело никогда и не возникло бы.

 Получал ли Петрюков эти деньги и какова была его дальнейшая судьба, где и когда упокоилось его изувеченное тело? Все это нам неведомо. Но хочется сказать, что при чтении всего этого дела, именно он, пишущийся по пренебрежению чиновников во многих бумагах с маленькой буквы, именно он вызывает наибольший интерес и сочувствие в читающем, именно на его месте каждый читающий легко вообразит и себя самого, так  как положение «маленького» человека в нашем отечестве мало в чем с тех пор изменилось.

Т. Владимирова.