Главная » Статьи » История Тихвинского края с древнейших времен. » История тихвинской культуры.

Н. И. Собольшиков-Самарин. Тихвин: на подмостках сцены.

ТИХВИН: НА ПОДМОСТКАХ СЦЕНЫ.

Николай Иванович Соболыциков — один из известнейших провинциальных актеров, режиссеров и антрепренеров русского театра. Сыграв первую роль в 16 лет, через год он становится профессиональным артистом  и берет себе псевдоним Самарин. Сезон 1889 — 1890 годов, собрав небольшую труппу, Соболыциков-Самарин проводит в Тихвине, став одним из тех, кто пробуждал интерес тихвинцев к драматическому театру, явившемуся неотъемлемой частью жизни города в начале нашего века. Некоторые фрагменты  из «Записок» Н. И. Соболыцикова-Самарина, написанных живо и интересно, мы и предлагаем вам. Взяты они из Тихвинского архива.

ИЛИ ГАСТРОЛЕРША, ИЛИ...

 

На этот раз на зимний сезон 1889 — 90 года мы избрали город Тихвин, Нов­городской губернии. Насколько помню, доехали мы по железной дороге до Нов­города, а оттуда на лошадях в осеннюю распутицу до Тихвина.

Небольшой, но светлый, жизнерадо­стный городок. Во всяком случае, это не захолустная Вытегра. Я вздохнул с облегчением. Товарищи озирались по сторонам с надеждой во взоре и с улыб­кой на устах.

Устроились мы отлично. В небольшом деревянном домике я занимал весь верх­ний этаж — три комнаты и кухню. Квартира сдавалась с обстановкой. Сто­ял допотопный, обитый цветным сит­цем, диван, два—три мягких стула под такой же обивкой, две деревянные кро­вати с сенниками. Тут же соответствую­щие общему стилю столы и, как бесплат­ное приложение, — по нескольку икон «угодников божиих» с лампадами в каждой комнате.

Все вместе стоило четыре с полтиной в месяц.

Движение в городе было небольшое, но оно все-таки было. Нет-нет, да и проедет извозчик.

Была и базарная площадь, и главная улица с прорезающими ее переулка­ми, — словом, все, как полагается. Встречались и каменные дома, но толь­ко двухэтажные.

Здание бывшего дворянского клуба, снятого в 20-е годы прошлого века. Фото из архива В. Н. Кутузова

В одном из таких зданий, на втором этаже, куда вела наружная лестница  с потертым ковром, помещалось обще­ственное собрание с небольшим, но до­вольно вместительным залом (ныне пл. Свободы, 12 (прим. Н. Н.). Сцена была больше вытегорской, но также без ка­ких-либо декораций. Актерская уборная, как и в Вытегре, одна. Помимо зала бы­ли буфет и две гостиные с мягкой ме­белью.

Впечатление после осмотра клуба ос­талось благоприятное. Нас лишь удиви­ло, что сцена освещалась не лампами с маслом или керосином, а свечами. Прав­ление клуба находило, что так в по­жарном отношении безопасней.

По всей рампе проходил брусок с круглыми отверстиями, в которые встав­ лялись свечи. Такой же брусок со све­чами изображал и передний софит. Этим и ограничивалось все световое обо­рудование.

По договору, а вернее — по письму секретаря правления мы должны были уплачивать за театральное помещение какой-то небольшой процент с валового сбора. Председателю правления общест­ва инженеру Бучацкому — одному из видных строителей водной Мариинской системы — в превосходительных чинах и вообще самой важной персоне в горо­де я нанес визит. Принял он меня крат­ко, суховато и противно.

Мы приступили к работе. Я принял­ся писать декорации, товарищи разрисо­вывали афиши. Как и в Вытегре, здесь типографии не было.

В Тихвине нашу труппу пополнил ар­тист И. Г. Монахов с женой, которые остались в этом городе еще с прошлой зимы. Их рассказы о минувших теат­ральных делах Тихвина нас очень обод­рили. Коллектив наш уже насчитывал 11 человек. С таким количеством худо­жественного персонала можно было изо­бразить любую пьесу. Без «любителей», конечно, дело не обходилось. Но веду­щие роли были уже в опытных руках.

Репертуар у нас был прежний, игран­ный в Вытегре. В процессе работы до­бавили еще несколько пьес. Начали мы сезон в какой-то праздник полным сбо­ром. Это нас окрылило. Радостям не было конца. А затем потянулись скуч­ные будни при зале, наполненном дале­ко не наполовину. Аншлаги за весь се­зон мы имели раза три-четыре в бене­фисы. Но все-таки здесь было не так жутко, как в Вытегре. В первых рядах изредка появлялась и местная интелли­генция.

Мне уже не приходилось клеить боро­ды товарищам — был парикмахер. У него оказались и маскарадные костюмы, которые он давал на прокат на святках. Этими костюмами мы пользовались для исторических пьес.

Вскоре совершенно неожиданно к нам на репетицию пожаловал превосходитель­ный инженер Бучацкий. Ответив на наши почтительные поклоны кивком головы, он заложил руки в карманы и обратился к нам с краткой речью. Инженер категорически заявил, что наши артисты совершенно не интересны публике, что они не обладают «шикарным» гардеробом и поэтому «интеллигенция города так мало посещает наши спектакли».

Мы молчали подавленные:  гардеробчик у наших примадонн никак нельзя было назвать шикарным. В заключение Бучацкий, направляясь к выходу, сказал: «Я для вас выписал настоящую артистку с прекрасной внешностью и парижскими туалетами. Она с успехом будет выступать в первых ролях и поднимет сборы». И ушел.

Он уже выписал! Не предложил нам, а сам бесцеремонно распорядился. Не считаться же ему с каким-то актерским бродом! Хорошо, если это будет полезный работник в коллективе. А если нет? Тогда эта актриса обесценит и без того голодный паек. А каким наглым, не допускающим возражений тоном говорил с нами этот высокообразованный инженер!

Делать было нечего, приходилось покориться и ожидать. Да и что мы могли сделать? К чему мог привести наш протест? Разве только к тому, что этот председатель правления вышвырнул бы нас из клуба. А лишиться хотя и грошового заработка в середине зимнего сезона было страшно.

На одной из репетиций инженер Бучацкий представил нам вновь прибывшую молодую артистку. Это была великолепно одетая, прехорошенькая женщина. От нее исходил аромат дорогих заграничных духов. На этот раз Бучацкий был особенно любезен. Новая артистка держала себя гастролершей, милостиво поболтала с десяток минут и удалилась в сопровождении инженера.

На первых же репетициях мы столкнулись с крайне вульгарной, развязной и циничной женщиной. Со сценой она ничего общего не имела. Я думаю, до тех пор она никогда и нигде не играла. Первую же роль пришлось отобрать - она ничего не знала и несла какую-то околесицу на непонятном языке.

Для нас всех стало ясно, с кем мы имеем дело. Вскоре мы узнали и подробности появления этой «артистки» в Тихвине.

Дело в том, что Бучацкий был женат. Открыто привезти в небольшой город свою содержанку было для него неудобно — пойдут сплетни, начнутся семейные осложнения. Он занимал видное положение, общественный скандал его не устраивал, и он надумал навязать свою фаворитку с парижскими туалетами нашему коллективу.

Мы были возмущены до последних пределов. Такого издевательства мы снести не могли. Мы твердо решили исключить из нашего состава эту даму, написали соответствующее постановление и за всеми нашими подписями отправили Бучацкому, как председателю правления клуба.

На другое же утро предстал перед нами взбешенный инженер. Он задыхался от злобы и орал на нас до хрипоты:

—Если завтра вы не извинитесь перед Валерией Петровной и она не пожелает снова войти в вашу труппу, то извольте прекратить спектакли! Помещение вам не будет предоставлено. — И он убежал.

Мы долго не могли прийти в себя. Как выйти из создавшегося положения? Неужели идти к этой пошлячке с извинениями и снова ввести ее в коллектив? Нет, это невозможно! Где же выход? Уехать? Куда?!

Не окончив репетиции и не разрешив этих вопросов, удрученные, разошлись мы по домам. Чтобы несколько отвлечься от мрачных мыслей, я пошел в клуб — там был какой-то благотворительный бал с танцами.

Снимая пальто, я увидел на верхней площадке лестницы инженера Бучацкого во всем великолепии — в шитом мундире с красной лентой через плечо и целым иконостасом орденов на груди.

Сбросив на руки швейцара меховое, на чернобурой лисице, манто, мимо меня, задрав голову, прошла с презрительной усмешкой наша «гастролерша». Навстречу ей поспешил Бучацкий, расцеловал ручки и, проводив до двери зала, снова встал на площадке.

Я медленно поднимался по лестнице. Мне нужно было пройти мимо этого человека, которого я ненавидел всем моим существом. Я уже миновал его, когда вдруг мне вслед он сказал: «Эй вы, послушайте!».

Я обернулся, дрожа всем телом от чего-то страшного, что поднималось во мне.

— Что вам угодно? — еле смог я произнести.

— Вы запомнили мои слова? — произнес он, понижая голос. — Или Валерия Петровна снова в вашей труппе, или я вас вышвырну вон!

Кровь бросилась мне в голову, перед глазами завертелись какие-то огненные круги, и я в полном беспамятстве бросился к этому подлецу в расшитом мундире. Я не мог в этот момент крикнуть — у меня пропал голос — и, стоя к нему вплотную лицом к лицу, хрипло шипел:

—Ты, мерзавец, ты, мерзавец! Ты вышвырнешь нас? Нет, я сейчас швырну тебя с лестницы со всеми твоими орденами. Не бывать твоей содержанке в нашей труппе! Не будет этого! Ты слышишь, негодяй?!

Передо мной было бледное, как мел, лицо с испуганными насмерть глазами. Инженер лепетал:

— Николай Иваныч! Опомнитесь!

Придите в себя! Успокойтесь! Пройдите в зал... Мы все уладим...

— Я убью тебя! — прошептал я и ушел в зал... Затем прошел в буфет, чтобы выпить сельтерской воды. Зубы дробью стучали о край стакана.

Я пробрался через сцену в актерскую уборную. В ней было темно, только, в окно пробивался синеватый отсвет с ули­цы. Сколько времени я просидел у это­го окна — не помню.

«Что будет? Я сам своей дикой вспышкой погубил наше дело. За что пострадают товарищи? А жена? Меня осудят. Мне не избежать тюрьмы...».

Я вышел в зал. Танцы уже прекрати­лись. В буфете за столиками было шум­но, оттуда доносились говор и смех.

Я направился к выходу. Ко мне под­бежал официант и, подавая записку, сказал:

— Это от их превосходительства. Я давно вас ищу-с.

Я прочел и не поверил своим глазам:

«Милый Николай Иванович. Не угод­но ли Вам поужинать со мной в неболь­шой компании? Посидим часок-другой и дружески поболтаем. Бучацкий».

Очевидно, господин инженер боялся, чтобы скандал не разросся, и хотел тут же ликвидировать инцидент.

Я отдал официанту записку обратно.

— Скажите, что вы меня не наш­ли, — и тотчас же ушел.

В дальнейшем никаких объяснений не последовало. Мы продолжали рабо­тать и благополучно закончили сезон.

Подготовил к печати Н. НИКОНОВ.

Публикация воспроизводится по тексту из газеты «Вестник городского Совета народных депутатов». – 1990. – 8 февр. – С. 4-5

Категория: История тихвинской культуры. | Добавил: TVC (28.10.2015)
Просмотров: 809 | Теги: Бучацкий, гастроли 1889 года, театр, Тихвин, провинциальный театр | Рейтинг: 0.0/0
Всего комментариев: 0
avatar
Приветствую Вас, Гость!
Пятница, 29.03.2024